ДАО Сэнгая и фэншуй

ДАО и фэншуй описание Вселенной… Однажды в книге я читал о дзэнском монахе Сэнгае, который жил в 1750 – 1837 гг.

Вдруг увидел его рисунок (см. справа) и очень удивился: неужели Сэнгай знал кириллицу?

Потом ниже прочитал о том, что этим рисунком – тремя формами – Сэнгай пытался описать Вселенную.

Это очень напоминает Школу форм фэншуй, главный постулат которой гласит: Форма предопределяет Энергию, а Энергия несет Информацию”. Мастер Шентан Су часто на семинарах по фэншуй рисует именно три фигуры: квадрат, треугольник и круг.

Рыба Сэнгая

Немного о Сэнгае из книги Е. Штейнера “Сто памятных дат. Художественный календарь на 1987 год”. М.: Советский художник, 1986.

Подобно многим старым китайским и японским художникам, Сэнгай не был профессионалом. Но не был он и ученым книжником, или просвещенным чиновником, или придворным любителем изящных искусств, из тех, что услаждают себя творческими играми на досуге.

Сэнгай был священником буддийской секты дзэн и писал свои живописные и графические композиции исключительно в религиозно-философских целях.

Его картины напрочь лишены изящества, они настолько безыскусны и непритязательны, что производят на неподготовленного зрителя впечатление предварительных набросков.

Живописные произведения Сэнгая никоим образом не предназначались для незаинтересованного эстетического наслаждения.

Лягушка Сэнгая

Творческое наследие Сэнгая является иллюстрацией к одному весьма существенному аспекту духовного достояния средневековой Японии.

Оно включает десятки (первоначально существовали сотни) живописных листов, каллиграфические свитки, стихотворения на китайском и японском языках и назидательные проповеди, написанные на разговорном языке.

Все созданное Сэнгаем, вся его жизнь служили одной цели — наставить на Путь, помочь обрести истину.

Сам он 19-летним юношей, взыскуя просветления, отправился из родной провинции Мино в религиозные странствия, был учеником известного мастера Гэссэна и изучал дзэн в старинном монастыре Энгакудзи в средневековой столице Японии Камакура.

Бегущие человечки Сэнгая

Хотя самая главная истина дзэн-буддизма предельно проста, объяснить ее или научить ей необычайно сложно, если вообще возможно. Картины Сэнгая, великого учителя дзэн, служили объяснением, намеком, подсказкой невыразимых дзэнских понятий и в наглядно-образной форме доносили до аудитории то, что нельзя было выразить языком догматических объяснений и поучений…

Глядя на рисунки тушью Сэнгая, легко можно сказать, чего в них нет — симметрических композиций, правильного построения фигур и перспективных планов, объема, пространства, пропорциональности и т. д. Есть в них угловатость, шаржированность, полное отсутствие бытового правдоподобия и стремительная незавершенность.

Сэнгай говорил: “В обычной живописи есть правила, в моей живописи нет правил. Будда говорил: “Последний закон всех законов — в том, что нет законов””.

Отсюда в его живописи резкие штрихи и плывущие пятна, деформирующие привычный облик людей, вещей и образов природы. Изображения были для Сэнгая формой самовыражения, а дзэнский человек выражал себя непосредственно, без обдумывания, как поступить или как сделать лучше.

Взмах кисти не должен отставать от чувства и побуждения, надо схватить на бумаге самое основное, воображение дорисует остальное. Все должно быть предельно просто, без деталей, без разработки, лаконичный образ не важен сам по себе, он — отклик души художника и импульс к прозрению зрителя.

Например, лист с историей китайского чаньского мастера Нань Цзюаня служит иллюстрацией к тому, что все заблуждения проистекают от различения своего и чужого, от желания обладать чем-то.

Дзэн рассечение кота

Монахи Западного и Восточного корпусов монастыря спорили, кому из них принадлежит котенок, и пришли с тяжбой к настоятелю. Нань Цзюань схватил котенка и заявил, что если монахи тут же не поделят его, он рассечет животное пополам.

Характер мазков кисти передает динамическое напряжение происходящего, а деформации пропорций добавляют пародийно-комические обертоны, заставляющие улыбнуться над попавшими в щекотливое положение, требующее немедленного решения незадачливыми монахами. Кстати, “незадачливый” имеет в данном контексте точные японские соответствия, ибо головоломные задачи, дававшиеся мастером, составляли один из самых существенных пунктов дзэнского обучения.

Сэнгай до глубокой старости был детски непосредствен и лишен дидактичности. Простота в показе самых основных мировоззренческих проблем и насмешливая проказливость характерны для всех просветленных дзэнских старцев — 87-летнего Иккю, 90-летнего Хакуина и других.

Сэнгай говорит своими картинами и юмористическими стихами, что в сложных построениях нет необходимости истина под ногами — наклонись и хватай. Для мудрого старика вся ученость — не более как долгий путь к самому себе. “Я устал от Конфуция с его одами, его историей, его этикетом и музыкой. Я устал от Будды с его трудными философствованиями об отношении вещей и реальности. Я больше люблю осенние краски на холмах за моим домом и хризантемы с инеем на них”.