Я приехал пораньше, чтобы провести урок медитации в необычной тюрьме. Один заключенный, которого я прежде не видел, ждал меня, чтобы поговорить. Это был огромный мужчина с пышной шевелюрой и бородой, его руки были все в татуировках; шрамы на его лице говорили о многочисленных серьезных переделках, в которых он побывал. Его вид был настолько устрашающим, что меня заинтересовало, зачем такой человек пришел изучать медитацию. Но он оказался совсем не таким свирепым, первое впечатление было ошибочным.
Он рассказал, что несколько дней назад с ним случилось нечто такое, напугавшее его до смерти. Как только он заговорил, я уловил сильный ольстерский акцент (Ольстер – провинция Ирландии). Чтобы с чего-то начать, он поведал мне, что его воспитанием занимались бойцовские улицы Белфаста. Первый бой он принял уже в семь лет. Старшеклассник-хулиган стал вымогать деньги, которые были припасены на обед. Он не дал деньги. Хулиган вынул нож и повторил приказ. Наш герой подумал, что старшеклассник блефует и снова отказал. Хулиган третий раз не повторял, ударил семилетнего мальчика ножом в руку и ушел.
Он рассказывал, как в шоке, с рукой, истекающей кровью, бежал со школьного двора к дому отца. Безработный отец один раз взглянул на ранение, отвел сына на кухню, но не для того, чтобы обработать рану. Он открыл кухонный ящик, достал оттуда большой нож, вручил его сыну и приказал идти обратно в школу и отплатить обидчику.
Так его воспитывали. Если бы он не вырос таким большим и сильным, то давно бы уже лежал в гробу.
Тюрьма представляла собой деревенское поселение, где находились осужденные на короткий срок, или те, чей срок уже подходил к концу. Здесь происходила адаптация к жизни на свободе через обучение вести торговлю сельхозпродукцией.
Более того, произведенными на тюремной ферме дешевыми продуктами снабжали остальные тюрьмы возле города Перт. На австралийских фермах выращивают коров, овец и свиней, а не только пшеницу и овощи, все то же самое выращивали и на тюремной ферме. Но в отличие от остальных хозяйств, на тюремной ферме была своя бойня.
У каждого осужденного были свои обязанности на ферме. Многие обитатели этой тюрьмы рассказывали мне, что самой популярной работой было место на бойне. Оно пользовалось большой популярностью среди особо свирепых преступников. А самой лучшей работой на бойне считалось место мясника, забивавшего животных. И мой огромный, внушающий страх собеседник как раз выполнял такую работу.
Он стал описывать бойню изнутри. Прочная ограда из нержавеющей стали, широкая вначале, сужалась в конце в узкий тоннель, достаточный для прохода одного животного за раз. Рядом с этим тоннелем, на платформе, стоит он с электрошоковым ружьем. С помощью собак и острых прутьев коров, свиней или овец загоняют в железный тоннель. Он рассказывал, что при этом животные страшно кричат, каждый по-своему, и пытаются сбежать. Они чувствуют, слышат и ощущают смерть.
Когда животное равняется с платформой, оно корчится, извивается и стонет во весь голос. Хотя его ружье может с одного разряда убить огромного быка, прицелиться весьма непросто, так как животное не стоит спокойно. Поэтому первый разряд оглушает, а второй убивает. Первый – оглушает, второй – убивает. Животное за животным. День за днем.
Ирландец становился оживленнее по мере того, как приближался к главному событию своего рассказа, настолько потрясшего его. Он даже вспотел. Почти каждая фраза теперь у него сопровождалась выражением типа: «Это, черт возьми, … правда!», боясь, что я не поверю.
В тот день им заказали говядину для окружных тюрем, поэтому к забою были подготовлены только коровы. Первый удар, чтобы оглушить, второй – смертельный. Конвейер убийства шел как обычно, пока к нему не стала приближаться корова, чье поведение резко отличалось от остальных животных. Корова была спокойна. Даже капли страха не было в ней. Покорно склонив голову, она смиренно и тихо подходила к роковой платформе. Она не извивалась, не дрыгалась и не пыталась сбежать.
Остановившись напротив смертельной площадки, она подняла голову и стала пристально и совершенно спокойно смотреть на своего палача.
Ничего даже отдаленно напоминавшее поведение коровы ирландец до этого не встречал. Его мозг оцепенел от такой реакции животного. Он не мог ни поднять ружье, ни отвести взгляда от глаз коровы. Она не просто смотрела на него, ее взгляд был направлен в самую глубину его существа.
Он как будто провалился во времени. Сколько продолжалось их немое общение, трудно сказать, но по мере того как корова удерживала его взгляд, он заметил нечто еще более странное, шокировавшее его еще больше. У коровы были огромные глаза. Он заметил, что в ее левом глазу над нижним веком стала скапливаться жидкость. Воды становилось все больше и больше, пока веко не могло уже ее удерживать.
Прозрачная жидкость стала стекать вниз по щеке, оставляя за собой блестящий след от слез. В сердце ирландца началось странное шевеление. Как будто долго закрытые двери стали открывать. Пока сомнения одолевали его, он заметил, что в правом глазу на нижнем веке коровы тоже стала скапливаться вода. Ее становилось все больше, пока веко уже не могло сдерживать слез и они потекли тонкой струйкой по щеке. Тут ирландец и сдался.
Корова плакала.
Он сказал, что бросил ружье и сказал тюремным надзирателям, что пусть делают с ним, что угодно, но «эта корова не умрет!»
Свой рассказ он закончил тем, что мясо больше не ест, так как стал вегетарианцем.
Эта история произошла на самом деле. Заключенные подтвердили мне все, что тогда случилось. Слезы коровы научили одного из самых жестоких мужчин, что значит заботиться и любить.
Это история монаха Аджана Брама из его книги Who Ordered This Truckload of Dung? (Кто заказывал грузовик навоза?).
Благодарим медитаторов випассаны за русский перевод.
Понравилась статья? Подпишись на нашу рассылку![wysija_form id="4"]
